приквел к ББ

[Мариулла]

Название: Новая жизнь
Автор: Мариулла
Бета: lyekka
Пейринг: Ценред/Мерлин
Рейтинг: NC-17
Саммари: предыстория фика Путь пророчеств
Написано в подарок на ДР Thymus

У Ценреда много шрамов, Мерлин никак не мог сосчитать, сколько. Он пытался, но каждый раз сбивался на втором десятке – бессовестно отвлекали губы, а руки, казалось, не знали покоя. Ценред не любил делиться ни во власти, ни в постели – везде первый, лучший, непревзойденный. Они лежали на тончайших простынях, прохладных даже в самый знойный день года, подобных не было ни у кого в Альбионе. Покои утопали в роскоши, ни один из других правителей не мог позволить себе подобное. В клетке у витражного окна заливалась диковинная птица, приученная выдавать трель в строго определенное время. Мерлина не раз сравнивали с ней, называли красивой дорогой игрушкой и пророчили вскоре быть забытым за ненадобностью. Сначала он переживал, боялся, что предсказанное исполнится, но время шло, а Ценред и не думал его забывать, наоборот, подарки становились все богаче, а он все чаще встречал рассвет в королевских покоях.

Ценред был для Мерлина центром мира, его солнцем, воздухом, водой. Кое-кто из придворных магов называл такое долгом жизни. Но даже если бы этого понятия не существовало, то его стоило придумать. Если бы не Ценред, то Мерлин сейчас был пеплом, его семь зим назад сожгли бы разъяренные крестьяне. Все видели, что зло, уничтожившее их деревню и посевы, шло от десятилетнего мальчишки. Он не смог справиться с мощным потоком магии, который подчинил, поставил на колени и выжег все вокруг дотла.

Мерлин пришел в себя уже привязанным к столбу в соседней деревни, местный староста зачитывал длинный список обвинений. А рядом с костром стоял человек с зажженным факелом. Из глаз непроизвольно лились слезы, и Мерлин закинул голову вверх, моля серое пасмурное небо спасти его. И небо услышало: раздался лошадиный топот, и все вокруг замерли, склонившись в глубоком поклоне.

– Прекратить казнь! – голос Ценреда сломил бы любое сопротивление. Громкий, низкий, не терпящий никаких возражений, голос истинного правителя.

Кто-то подбежал к кострищу и отвязал Мерлина, подвел к Ценреду, и тот, схватив Мерлина за подбородок, пристально посмотрел в глаза.

– Поедешь со мной, – теперь тот же голос звучал тихо, почти ласково.

Король Эскетии не боялся ничего: ни врагов, ни магии, поэтому он всегда, даже из самой сложной схватки, выходил победителем. Мерлина заставили выпить какое-то зелье, и он тут же уснул, а проснулся уже далеко от своего дома – в красивой, богато обставленной комнате. Был вечер, за окном последние лучи солнца раскрасили облака в розоватые оттенки. На столе из редкой породы дерева стояла ваза с фруктами, Мерлин не помнил, когда ел в последний раз, поэтому схватил яблоко и тут же жадно вгрызся в него. Таким и застал его Ценред.

Мерлин тогда благодарил за спасение и попытался объяснить, что не может остаться, что это слишком опасно для города – в любой момент магия может выйти из-под контроля. Ценред внимательно выслушал тощего мальчишку и поставил на стол фиал из темно-синего стекла.

– Пей по глотку перед сном и ни о чем не беспокойся, – вкрадчиво произнес Ценред и, потрепав Мерлина по макушке, оставил одного. Но ненадолго, позже приходили другие люди, расспрашивали о самочувствии и магии. Сначала был страх, что с ним сделают что-то плохое и, в конце концов, сожгут на костре, но вскоре Мерлин перестал бояться и узнал, что в замке живет много магов и что все они помогают Ценреду. Это было похоже на ожившую сказку, ведь всю жизнь Мерлин считал себе подобных изгоями, злыми ошибками природы, созданными, чтобы приносить страдания и себе, и другим. Но тут, в парящем высоко под небесами Яшмовом замке, он впервые почувствовал себя счастливым. Конечно, ему повезло не так, как другим, природа дала слишком много силы, контролировать которую человеку неподвластно. Но специально для Мерлина сделали зелье, которое полностью сковывало магию, теперь никакие перепады настроения, минутные обиды и вспышки ярости не могли вызвать магический всплеск.

Первое время Мерлину в Эскетии было достаточно скучно. Ему не разрешали покидать свои покои, постоянно присматривали за ним, следили за каждым шагом, а по вечерам приходил кто-нибудь из придворных магов и нараспев произносил какое-то длинное певучее заклинание, и Мерлина накрывало прозрачное облако, по цвету которого определяли уровень остаточной магии. Первое время облако было насыщенно красным, но постепенно, с каждым проведенным в замке днем становилось бледнее и вскоре совсем выцвело. Тогда-то Мерлину и разрешили свободно передвигаться. Но в замке особо не разгуляешься: в большинство помещений заходить было нельзя – их охраняла стража. А выйдя за пределы, Мерлин обнаружил, что на летучем острове и земли-то почти нет, все пространство занимют помещения замка. Но все же была одна достаточно большая пустая местность – рядом с вольерами виверн. Мерлин никогда раньше не видел этих существ, но слышал много рассказов от слуг, которые долгое время были его единственными источниками информации. Придворные маги не любили болтать попусту, ценили свои слова на вес золота и чаще всего ограничивались дежурными расспросами о самочувствии. А со стражниками Мерлин сам боялся разговаривать, те с головы до ног были облачены в странные доспехи, которые не давали даже рассмотреть лица, и вообще выглядели крайне устрашающе. Но со слугами Мерлин позволял себе поболтать в волю, и главной темой разговоров были конечно же виверны, магические создания, младшие братья величественных драконов. До Ценреда никто и не пытался их приручить, чаще всего виверн использовали для защиты заброшенных замков, привязывая к определенной местности заклинанием, которое заставляло нападать на любого незваного гостя. Но Ценред хотел пойти дальше, его маги выловили несколько особей и теперь тренировали их и разрабатывали заклинания для контроля. Ценред задумал создать целый отряд, который стал бы решающим преимуществом в непрекращающихся войнах с другими королевствами Альбиона. Никто не в силах устоять перед летающей армией. Но главная проблема заключалась в том, что виверны не подпускали к себе никого, кроме магов, остальных людей они считали непосредственной угрозой и сразу атаковали.
Мерлину было одновременно страшно и интересно, как его воспримут эти магические сознания. Зелье хорошо блокировало магию, и была вероятность, что виверны не примут его. Но когда Мерлин впервые увидел их, то все страхи рассеялись, он почувствовал, что виверны не причинят ему вреда, без страха шагнул в вольер, несмотря на крики надзирающих магов, и подошел к одной из виверн. Огромный зверь не только не съел его, но и склонил голову, давая провести рукой между ноздрей – такое поведение считалось знаком абсолютного доверия среди всех драконоподобных существ.

С появлением в его жизни виверн Мерлин понял, что это его призвание, и с раннего утра до позднего вечера пропадал у вольеров, помогал чистить их и кормить виверн, но больше всего ему нравилось наблюдать за тренировками. Пока не очень успешными – виверны были капризными созданиями и чаще всего наотрез отказывались выполнять приказы, а уж тем более пускать кого-то себе на спину. Однако самым чарующим и волшебным был полет виверн, они с легкостью поднимались в небо, раскинув свои огромные перепончатые крылья, красуясь в лучах яркого света. Улететь далеко им не давало сложное заклинание, подобное тому, что удерживало замок среди облаков.

Вивернам нравились белые пушистые облака, они ныряли из одного в другое, играясь словно дети. С ними вообще ухо надо было держать востро – как-то, совершив отвлекающий маневр, Айя, любимица Мерлина, отличавшаяся от других виверн необычно ярким зеленоватым окрасом чешуи и дружелюбным характером, отобрала у него корзину яблок, которая предназначалась другой виверне, а потом победно заурчала и повалилась на спину, изображая крайнюю степень восторга.

Все так и шло, один день незаметно сменял другой, пока Мерлину не исполнилось пятнадцать лет и зелье, которое он принимал ежедневно, внезапно не перестало действовать. Ночью Мерлин проснулся от звука бьющегося стекла, оказалось, что магический всплеск выбил несколько окон и опрокинул мебель в комнате. Тут же прибежали другие маги и заклинанием оценили уровень нестабильности магии: сияние, как и в первые дни пребывания в Эскетии, было насыщено красным.
Маги решили увеличить дозу зелья, но и это надолго не помогло, через месяц ночной всплеск повторился. Тогда-то один из магов и придумал использовать специально зачарованные веревки. Они не позволяли магии выходить из-под контроля ночью и впитывали магические выбросы в себя.

Мерлин редко видел Ценреда, тот не задерживался на летучем острове надолго, обычно находился в длительных разъездах, поддерживая порядок в королевстве. А в те редкие дни, когда он оставался в замке, то всегда устраивал пышные пиры, которые заканчивались лишь под утро.

Ценред никогда не был один, его все время сопровождали разные юноши, такие красивые, что никто и не сомневался в природе их отношений. Мерлин огорчался, что природа не подарила ему такой внешности, что он слишком тощ, угловат и ушаст, что Ценред никогда не будет смотреть на него так же, как на своих наложников.

Под утро после очередного пира, на котором Мерлин немного перебрал с вином, он возвращался в свою комнату, по дороге спотыкаясь и то и дело хватаясь за стены, чтобы хоть как-то удержаться на ногах.

– Эй, ты так и до утра не доберешься, – раздался чей-то спокойный уверенный голос. И сильная рука крепко обхватила Мерлина за талию, притягивая к себе. – Давай, я тебя проведу.

В голове звенело, так что Мерлин не сразу понял, что его сопровождает сам король. Было мучительно стыдно, но в тоже время невероятно приятно. От Ценреда пахло вином, но его походка была твердой и уверенной. Вдвоем они быстро добрались до комнаты, и Мерлин попытался рассыпаться в благодарностях, но все слова внезапно вылетели из головы. Ценред смотрел на него внимательно, пристально, жадно, так, как никогда не смотрел прежде.

Мерлин потерял не только способность говорить, но и думать, дышать, только сердце колотилось, как сумасшедшее. И он бы так и стоял и смотрел на своего короля, если бы не страх все испортить, показаться слабоумным дураком.

– Мне надо, – пробормотал Мерлин на выдохе и метнулся к сундуку, где лежали веревки. Он пытался держаться ровно, но чем больше он старался, тем более неуклюже все выходило, а хмельная голова только этому поспособствовала.

В конечном итоге Мерлин, несколько раз споткнувшись, окончательно запутался в веревках и мучительно покраснел.

– Видно, тебе сегодня без меня никак не справиться, – в голосе Ценреда звенел смех и не было ни капли злости или гнева, которых Мерлин так боялся.

Когда Мерлина аккуратно выпутали из веревок и на руках, как маленького, отнесли в кровать, он собрался обязательно сгореть со стыда с утра, если прямо сейчас не выйдет.

Холодные простыни немного отрезвили, и Мерлин набрался храбрости и открыл глаза. Ценред никуда не ушел, он сидел на корточках у кровати и смотрел. Смотрел так, как смотрят виверны: пристально, подолгу не моргая, будто впитывая в себя образ, читая мысли. Было страшно и до боли хотелось, чтобы Ценред не сидел просто так, хотелось прикосновений, его тепла на себе. Но просить Мерлин не смел, он был никем, просто мальчишка, которому когда-то оказали милость и, повинуясь минутной прихоти, спасли от смерти.

– Ты же с этим тоже сам не справишься? – шутливо поинтересовался Ценред, указывая на веревки.

Мерлин усиленно закивал.

– Вот и хорошо.

Ценред поднялся с колен, сел на кровать вполоборота и стал развязывать шнуровку на рубашке Мерлина. Снимать ее было вовсе не обязательно, но с королями не спорят, им просто подчиняются, даже когда не хотят. А Мерлин хотел, не просто хотел, он желал всем сердцем, чтобы это никогда не заканчивалось. Была бы его воля, и он бы ни на мгновение от Ценреда, ни на шаг.

С рубашкой Ценред справился быстро и тут же, не теряя ни секунды, опрокинул Мерлина на кровать, завел руки вверх и, удерживая их там, прикоснулся губами к обнаженной груди, обхватив зубами сосок.

Мерлин застонал, а потом не выдержал и закричал, выгнулся навстречу, стараясь продлить прикосновение. А за одним поцелуем-укусом последовала череда других, все более резких и беспощадных. Мерлин метался на простынях, ему казалось, что он сейчас сгорит, что стоит только искре полыхнуть, и ничто не спасет от взрыва. От груди Ценред перешел к шее, целовал, кусал, а потом легко проходил языком по месту укуса.

– Какой ты сладкий, – прошептал Ценред прямо на ухо Мерлину.

Мерлин чуть не кончил, спасла только рука Ценреда, вовремя обхватившая его член через тонкий лен штанов.

– И нетерпеливый, – добавил он, отстраняясь. Мерлин обреченно вздохнул, он не хотел, чтобы все так заканчивалось, а в голове теперь шумело вовсе не от хмеля. И хотелось продолжения, хотелось выпустить все накопившееся напряжение и дать Ценреду все, что он только не пожелает взять.

– Потерпи. Сейчас тебе будет хорошо. Помнишь, я же обещал тебя связать?

Мерлин хотел было возразить, что сейчас он вовсе не собирается спать, но Ценред так посмотрел на него, что сразу стало понятно – все еще только начинается.

Веревка привычно легла на руки, связывая запястья между собой, а потом, вместо того чтобы сделать узел, Ценред продел веревку в резное кольцо в изголовье кровати.
Мерлину стало чуточку страшно, но он не подал вида, а когда Ценред вновь его коснулся, страх пропал. Был только взгляд, который лишал воли. Чуть позже незаметно исчезли штаны, и Ценред вновь отстранился. Абсолютно голым было лежать очень стыдно, особенно когда по коже скользил пристальный взгляд другого человека.

– Ты красивый, – Мерлин никогда не ожидал услышать подобное. – А теперь сделай мне приятное. Ты ведь хочешь, чтобы и мне было хорошо?

Мерлин кивнул.

– Разведи ноги в стороны. Ну же, для меня.

Это было слишком, слова стучали в голове, в крови, доходили до сердца. Невольно покраснев и спрятав голову за руки, Мерлин выполнил просьбу и услышал тяжелый, глубокий вздох.

– Вот так, хорошо, раздвинь еще шире и согни их в коленях, я хочу видеть все, – голос Ценреда был глубокий, грудной, не такой, каким он отдает приказы. Какие-то внутренние границы и барьеры пали, сметенные этим безудержным желанием, похотью.

– Сейчас тебе будет очень хорошо, – пробормотал Ценред и пробрался скользкими пальцами за мошонку.

Это было слишком. Слишком непредсказуемо, остро, постыдно. Мерлин, не зная, что делать, предпринял попытку сдвинуть ноги, отстраниться. Но Ценред не дал - его пальцы вовсю хозяйничали между ног, мяли, раздвигали сжавшуюся плоть и, преодолев сопротивление, наконец оказались внутри - сначала два, но тут же к ним добавился третий. Мерлин был не в силах кричать и кусал губы до крови.

– Какой же ты узкий, расслабься, сделай это для меня, – пробормотал Ценред и стал слизывать кровь с губ Мерлина, а потом вовлек в поцелуй, сначала легкий, а потом все более глубокий и страстный.

Мерлин забыл обо всем, ему было неописуемо хорошо, он приближался к грани и расслабился там, внизу, как его и просили. Руки Ценреда оказались на бедрах, приподнимая их, разводя еще шире. Член был гораздо больше пальцев, и вспышка боли затмила все другие чувства, а Ценред неумолимо продвигался дальше, несмотря на попытки Мерлина вырваться.

-Тише, тише. Все хорошо, – шептал Ценред, но продолжал двигаться, пока не вошел полностью и его тяжелая мошонка не коснулась ягодиц Мерлина. – Эй, я же говорил тебе расслабиться.

Ценред опустил руку и стал поглаживать опавший член Мерлина.

– Доверься мне, и все будет хорошо.

Хорошо не было – было больно, но Мерлин даже был рад этому. Теперь он точно опустился с небес на землю, сознание ничем не затуманено, это реальность, не сон. А значит, он действительно нужен Ценреду.

Мерлин расслабился, и Ценред начал двигаться, сначала медленно, а потом все быстрее, и боль постепенно отступила. А когда Ценред кончил, то Мерлин испугался, что тот сейчас уйдет и никогда не вернется.

– Ты даже не представляешь, какое ты сокровище, – Ценред нашел губами висок и прижал Мерлина к себе.

Страхи Мерлина не оправдались, Ценред не забыл о нем ни на утро, ни потом. Стал заваливать дорогими подарками и каждую ночь звал в свои покои. И если на земле и существовало счастье, то это было именно оно.

Несколько месяцев спустя, нежась утром в постели, Ценред спросил у Мерлина:

– А на что ты готов ради меня?

Мерлин не совсем понял, зачем такое спрашивать, разве Ценред не понимает, что он в неоплатном долгу перед своим спасителем?

– На все что угодно, – ответил Мерлин, улыбаясь и одновременно пытаясь поймать солнечные зайчики на груди у Ценреда.

– Вот и хорошо, – Ценред мягко улыбнулся и взял с подноса яблоко и нож.

Через месяц делегация Эскетии отправилась в Камелот.

@темы: Словоблудство, Мерлин